КОРОТКАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

рассказ

 

Они молча шли по поляне недружелюбного, наполненного промозглой осенней сыростью леса. Листва еще не успела пожелтеть, и непробиваемая «зеленка» окружала поляну плотным кольцом спутавшихся в причудливых объятиях ветвей. Слегка моросил нудный сентябрьский дождик, так непохожий на журчащие по асфальту потоки дождя городского. Тот, городской, дождь напоминал о вечности, о неизбывной тоске человеческой души, о битлах, что ли. Этот дождь, негромко шуршащий в листве, заслоняющий полупрозрачной дымкой величественно молчащие горы, напоминал только о смерти и войне. Берегись, - шептал он, - за моим шорохом не слышны шаги противника. Берегись, на мокрой траве можно поскользнуться. Берегись, не стоит лишний раз мочить оружие. Берегись, берегись, берегись!

Их было трое – все, что осталось от блокпоста. Лейтенант Кудрин, совсем молодой парень, растянулся на мокрой траве, глядя в серое чужое небо. Прапорщик Сергеев сосредоточенно бинтовал голову контуженному солдату, который тупо таращился в никуда и, похоже, находился в полной прострации. Никто не знал, как его зовут – парень приехал на штабном «уазике» с каким-то поручением и, когда начался сабантуй, попал под раздачу.

-         Слушай, Иваныч, а откуда они вообще взялись? – спросил наконец Кудрин, встряхивая головой в попытке вытряхнуть из глаз осколки отражавшегося в них неба, - ведь все спокойно было…

-         Спокойно, - проворчал прапорщик, - здесь спокойно не бывает. Привел их кто-то, вот что я тебе скажу, командир. Иначе хоть Джульбарс бы гавкнул, а так – молчал, своего, видно, признал.

-         Джульбарс… - как-то жалобно протянул Кудрин, - он-то теперь где?

-         Он не пропадет, он псина хитрая. А вот что с нашими будет, теми, что в плену? Зарежут, как баранов, и на видео снимут – внукам показывать?

-         Может, на обмен оставят?…- неуверенно предположил лейтенант. Ему никак не хотелось верить в смерть, еще молод он был для этой страшной религии. Кудрин еще не привык к войне, постоянной близости конца, хотя успел насмотреться всякого. Юношеский рассудок лейтенанта не мог переварить, как это человек, с которым ты куришь на двоих у костра, в следующую секунду может превратиться в груду остывающего мяса, как живые человеческие глаза в мановение ока превращаются в застывшие склянки восковой фигуры. И куда девается после смерти душа человека? Кудрину часто представлялось, как душа в длинных белых одеждах, со свечой в руке плавно поднимается вверх, печально глядя на то, что только что было ее обиталищем.

-         Ну и куда мы теперь, командир? – нарушил размышления лейтенанта Сергеев, - давай командуй, ты у нас старший.

-         Командуй! Вот и скомандуй, если можешь, - огрызнулся Кудрин, который слабо представлял себе, куда надо двигаться, - думаешь, я знаю, где сейчас наши? Куда идти-то, Иваныч, ты как думаешь?

-         Домой, - внезапно подал голос контуженный солдат, - домой…

-          Да заткнись ты, - раздраженно махнул рукой Сергеев, - домой ему захотелось… я так думаю, к дороге нам надо бы. Там сориентируемся, что к чему.

Мысль прапорщика понравилась Кудрину. Действительно, как все просто – как же ему самому не пришло в голову, что надо выйти к дороге?

-         Ну, пошли, - лейтенант встал. Сергеев тоже поднялся и закряхтел, разминая затекшие ноги. Неизвестный Солдат неуверенно встал и с тем же, что и раньше, отсутствующим выражением лица повторил:

-         Домой… Короткой дорогой.

-         Да заткнись, говорю, без тебя тошно, - прикрикнул прапорщик и, закинув на плечо автомат, зашагал к зарослям.

-         Слышь, Иваныч, какой это короткой дорогой он домой-то собрался? – негромко спросил Кудрин, входя в кусты.

-         Да откуда я знаю, какой! Что ты от контуженного хочешь – несет, что бог на душу положит. Ты, командир, особо не болтай – мало ли кто тут в лесу бродит. И на растяжку смотри не напорись.

Дальше шли молча. Первым продирался сквозь заросли опытный вояка Сергеев, за ним – Кудрин и замолчавший наконец Неизвестный Солдат.

Прошло минут пятнадцать. Лес поредел – в таком противник виден издалека. Впрочем, как и ты сам…

Подсознательно Кудрин понял, что сейчас что-то случится. Видимо, начало вырабатываться военное чутье. Собственные движения и все происходящее вокруг вдруг замедлилось, как это бывает в кино, он словно увидел все со стороны – и поредевший лес, и слабо заметную впереди ленту дороги, и…

-         Падай, команди-и-р! – крик Сергеева словно проникал через слой плотной ваты. Кудрин видел, как прапорщик бросился наземь, попутно срывая с плеча автомат. Видел ничего не понимающего, неподвижного, как столб, Неизвестного Солдата, видел смотрящее ему в лицо винтовочное дуло с поблескивающим над ним оптическим прицелом…

Дальнейшие действия лейтенант совершал автоматически. Неосмотрительно развернулся спиной к стрелку, оттолкнулся от земли, в прыжке сбил с ног Неизвестного Солдата, и они оба грохнулись в траву. Позади застучал автомат Сергеева.

Деревья становились все реже. Кудрин видел, как идут между ними к дороге Сергеев и Неизвестный Солдат. Чуть выше их, в странном белом просвете, стояли двое. Лишь подойдя ближе, лейтенант с удивлением узнал своих родителей. дальше виднелся их старый дом, мирно клевали что-то куры, радостно лаял узнавший хозяина Дружок.

Вот она, короткая дорога домой, внезапно понял Кудрин и быстро пошел к калитке. Движения его были плавными, воздух словно застыл, и огонек зажатой в руке свечи не шевелился. Идти было удивительно приятно и легко, и совсем не цеплялись за протянутые руки ветвей белые одежды.

 

30.07.2004 г.

г. Волжск